Очень простые мы - Страница 49

Осторожно дотрагиваюсь до его серой шерстки и как ни странно, он не боится. «Чирик. Чирик». Мелодия под ухом, я улыбаюсь. Воробей срывается с плеча и прячется среди нависшей надо мной разноцветной листвы. Вот он задумчиво трогает темно-бордовый лист, пытаясь видимо пробить в нем дырку. Наконец ему это удается, и сквозь рваное отверстие я вижу его хитрый глаз. Закрываю глаза и ощущаю весну. Я уже писал, что ее запах пьянит как вино? Он такой свежий и чистый, утренний. Почти неуловимый. Все остальное тоже пахнет по особенному, когда весна. Скамейка распространяет вокруг себя сыроватый лесной дух. Запах соснового бора. О воображение!! Каша из листьев под ногами, запах разложения. Но это радует меня!

На деревьях листья пахнут медом, или клубничным вареньем. От них идет еле заметный пар. Тина отдает чем-то горьким, миндальным. Цвет. Цвета становятся резче, все словно вырезано рукой неведомого гения-ваятеля. Он постарался на славу. Красный, зеленый, синий, голубой, коричневый и белый. Желтый, златолистья такие томные, голубое небо веселое и во мне возникает такая-же радость как в детстве. Зеленый - он бархат весной. А коричневый, белый? Белый блеск от воды из луж, он ослепителен! А та самая коричневая каша из листьев под моими ногами? Запах разложения и вкусный цвет дорогого шоколада. Любуюсь. Острый луч внимания все отправляет-сканирует внутрь «внутренней сказки». Напротив меня стоит не так давно выкрашенная в синий цвет скамейка. Ляпис-лазурь сверкает на солнце, слепит глаза...Замираю в ощущении.

Но вот и все, весна уходит. Голубое небо пересекают лиловые тени, и опять появляются окошки-пластинки. Затворки пока открыты. Я торопливо шагаю к ближайшей колонне света и, встав около, ловлю последний привет весны. «Ты вернешься»? Спрашиваю я. «Да, ты жди». Шепчет свет и...Хлоп, хлоп, сразу пять заслонок задвигаются. Становится темней. Появляется холодный злой ветер, он разгоняет воробьев, смеясь, обдирает листья с деревьев и, взбаламутив тину в пруду, распугивает всех уток. Хлоп, хлоп, закрылось еще десять заслонок. Я бегу через пустынный парк к спасительной мраморной беседке, находящейся на небольшом искусственном холме. Там стоит последняя колонна, громадный столб небесного пламени, который только и может спасти меня сейчас от наступающей тоскливой осени.

Шевелятся листья, они грустно шепчут мне. «Напрасно, она придет и сюда...Беги..Беги..Спасайся от ее власти, мы не можем так сделать». Но я смеюсь, обнимая световую колонну. Я не боюсь ее. Я все равно выиграю. Она не посмеет прийти сюда. Листья снова шепчут: «Глупец, разрушение повсюду. Спасайся. Ты не сможешь ее остановить». «Кто она», кричу я. А на глаза наворачиваются слезы. Смерть? Так пусть идет, я хочу битвы! Муза смерти, осень, муза смерти, прах, муза смерти, зима - иди! И она приходит, властным движением закрывает заслонку и вокруг тьма и холод, нервный дождь опять течет с небес, а я чувствую, как черные ленты вновь обхватывают меня новой болью. В моем романе жизни появляется новый персонаж, она, муза смерти, муза разрушения, спускается ко мне…

Бледные тонкие пальцы ласкают меня, сдавливают горло, а темно-синие глаза заглядывают прямо в душу. Хочешь покоя, хочешь забвения, спрашивают они. Ты же так недавно звал меня? «Ты старуха, ты безобразная старуха», расхохотался я прямо в лицо белой как мел красавицы. Она смеется. «Дурачок, что ты знаешь о разрушении? Это власть»! И она взмахивает своим газовым призрачным покрывалом и окутывает им меня. «Холодно, как холодно», шепчу Я. «Холодно», ухмыляется муза. «Это иллюзия. Это ненастоящее. Настоящее это освобождение. Ты не понимаешь, я освобождаю все в природе, я лишаю всех надоевшей формы, когда она им прискучивает. Но потом, потом я возрождаю всех, я прихожу и даю им новую жизнь с первым лучом весеннего солнца. Я и осень, я и весна, я и лето и зима. Я все. Я жизнь и смерть! Я никто и все, я вселенское ничто. Прейди ко мне, умри сейчас, и я открою тебе все тайны».

Ее тихий вкрадчивый шепот завораживал меня, звал к покою, к пустоте. Я уже видел перед собой звезды, темный небосвод, усеянный жемчужными точками. Но я очнулся и оттолкнул от себя хитрое привидение. «Нет, я еще не готов. Я еще нужен здесь. Уйди смерть! Ты еще позовешь меня». «Еще захочешь уйти со мной», пропела листва вокруг. «Ты же разочарован, ты же устал. Уйди в вечность сейчас»! «Уйди, искусительница», взмолился я. «Я вернусь, я вернусь», прошептал ветер. «Ты мой, я знаю это, слишком тяжел для тебя этот мир». Сказал черный дрозд на клене. «Ты слишком самоуверенна», усмехнулся я. «Нет», сказала капля на моей щеке. «Ты ошибаешься, я не могу быть самоуверенной, я давно прожила это. Но ладно, я покидаю тебя. И помни, помни. Только позови меня когда ты устал и я приду к тебе...Помни..Помни»...И все смолкло. Я расхохотался и дрожащей рукой стер пот со лба.

Осень, разложение, муза смерти убрала кратковременную радость во мне, окончательно захлопнула створки других оконец, сквозь которые в мир истекал свет моей души. Это ее всегдашний прием, украсть радость, чтобы убедить в торжестве пустоты! Я иду сквозь парк к выходу, и навстречу мне попадаются тощие собаки, их горящие глаза ощупывают мою слегка сгорбленную фигуру, они голодны. «Я тоже голоден, я тоже», шепчу я и выхожу в город. Машины мимо, угрюмые люди, воротники пальто и плащей подняты вверх, глаза устремлены вперед, в светлое будущее, им нет дела до меня и красоты мира.

Останавливаю высокого парня в черном кожаном плаще. «У тебя сигареты не найдется»? «Держи», и он шагает по лужам дальше. Я прикуриваю и делаю первую тягу, дым сырой, он перемешался с мокрым и влажным воздухом осени и я кашляю. Иду дальше, дальше, пересекаю улицы, проспекты, переулки и скверы, линия моего движения ломаная, извилистая, и больше всего она, если взглянуть сверху, напоминает кривой нож. Трещины, выбоины, разломы в асфальте улиц наполнены мутной кипящей влагой, дождь каждый миг добавляет еще и еще, а черные ленты впиваются в тело сильней и сильней. Наконец мое движение по промокшей вселенной закончено, я толкаю стеклянную дверь магазина, где работает Макс.